Ника Георгиевна Турбина

( 17.12 1974 - 11.05.2002 )

 

Ника родилась в Ялте 17 декабря 1974 года.

По странному стечению обстоятельств она училась в той же самой школе, что и другая русская поэтесса - Марина Цветаева.
Сейчас пишут, что у нее, повзрослевшей, была очень трагичная судьба. Но не менее трагичен был и ее детский Дар Поэта, определивший такую Судьбу.
Она с детства страдала бронхиальной астмой тяжелой формы.
Не многие знают, что приступы удушья способны вызвать у маленького ребенка просто-напросто страх ночного сна, страх засыпания. Ника не спала ночами, до двенадцати лет, и чтобы как-то справиться с длинными пустотами ночи, рифмовала строчки, сначала бессознательно, пугаясь, а потом уже и не освобождаясь от ритмичного, властного хоровода. Это была не ее блажь, и пожалуй, даже - не сумасшествие, как теперь считают некоторые, а всего лишь некая форма защиты от страха смерти и боли. Она не умела писать сама, просила записывать маму. Та аккуратно заносила все в тетрадь. Это были совсем не детские стихи, тяжелые серьезные, порой даже трагичные строчки.Как, например, вот эти:

Не надо спрашивать меня,
Зачем живут стихи больные.
Я понимаю: лучше было
Иметь запас здоровых слов...
Нельзя спросить - зачем приходят,
Зачем ночные палачи
Из ножен вынули мечи,
И на меня идёт гурьбою,
Зачем столпились у дверей
Недетской памяти моей
Слепые загнанные люди...
Огонь сжирал десятки судеб,
Но разве появился тот,
Кто на себя всё зло возьмёт?

В ялтинском доме дедушки Ники Анатолия Никаноркина, известного крымского писателя, собирались литераторы, приезжавшие из Москвы на отдых. Мама просила их помочь напечатать дочкины стихи в столице. Далеко не всем эта идея казалась удачной, ее предостерегали - психика девочки еще не окрепла, а мир она уже видит в трагических тонах.

Тем не менее скоро в центральной прессе появились большие публикации о ялтинском вундеркинде. Нику стали приглашать на литературные вечера. В 9 лет у нее уже вышла первая книга стихов — «Черновик», вступительное слово к которой написал Евгений Евтушенко. Книгу перевели на 12 языков.

Скоро в Советском Союзе трудно было найти человека, который не знал бы ее имени! О ней писали газеты, ее показывали по телевидению, приглашали на поэтические концерты, где она выступала наравне со взрослыми. Собирала полные залы, и что удивительно, умела держать аудиторию часами, увлечь ее звуком хрупкого детского голоса! В ней сквозила трогательность, беззащитность и в то же время горькая и трагичная уверенность в том, что она, маленькая Никуша, - так звали ее дома, - знает что то такое, чего не знают другие.

После публикации первого сборника стихов у девочки начались гастроли по всему миру. В 1985 году в Венеции Нике вручили престижную поэтическую премию – «Золотого льва», которой до неё из советских поэтов была удостоена только Анна Ахматова. В 1989 году издательство "Дом" при знаменитом тогда Советском Детском Фонде имени В. Ленина открыло книгами Ники Турбиной новую серию "Книги детей" Все ждали новых взлетов гения.

Но этого - не случилось. Она писала стихи до 12 лет. А потом начался переходный возраст. И рифмы потерялись. Ушли. Что послужило этому причиной? Особенности взросления? Семейные драмы: мама Ники вышла второй раз замуж и отношения с отчимом, а потом и маленькой сводной сестрой не складывались? Трудно сказать... Мама Ники вспоминала:

"Это был ребенок, который писал стихи, болел своими болезнями, жил в своем замкнутом кругу. Сейчас продают детские яйца - киндерсюрпризы, внутри которых подарочек спрятан. И вот жил этот подарочек там. Когда ей исполнилось 13 лет, коробочка раскрылась и оттуда выскочил чертенок. Такой неожиданно взрослый. Нам с ней стало очень сложно, с ней начались беды: Ника резала себе вены, выбрасывалась из окна, пила снотворное, ей было страшно. Я так понимаю, что ей просто было страшно входить в жизнь,..

У меня просто сердце разрывалось. Иногда хотелось взять кувалду и стукнуть ее по башке, потому что она пьет водку. С другой стороны она взрослый человек и она имеет право делать все, что хочет не спрашивая меня. Жизнь связала нас в такой тесный узел, что всё это заставляет страдать нас всех - ее, в первую очередь, меня, да и Машу (сводную сестру) тоже."

Чтобы "разрубить узел", занять какое то место во взрослом мире и утвердиться в нем, Ника в шестнадцать лет вышла замуж за 76 - летнего профессора психологии, итальянца по происхождению. У него в Щвейцарии, в Лозанне, была своя клиника.Но этот шаг не улучшил ее жизнь. Муж целыми днями пропадал в своей клинике и Ника, замученная бездельем ( работать ей не разрешал муж) начала пить. Спустя год она сбежала от него, вернувшись в Россию, где давно уже никто не вспоминал девочку-вундеркинда.

В 1994 году Ника Турбина поступила в Московский Университет Культуры. Курс вела Алёна Галич, ставшая её любимой учительницей и близкой подругой. В дальнейшем она не один раз выручала Нику в разных ситуациях. Но отучить её от пагубной привычки – выпивки – Алёна Галич так и не смогла. Ника пыталась учиться, работала в театре-студии для детей на окраине Москвы.И все это время писала стихи, на обрывках бумаги, на клочках газет...

Но стихи эти она чаще всего читала себе одной. Даже поклонники Ники, которые были у нее всегда, не очень - то интересовались ее творчеством, предпочитая делить с нею постель и рюмку. Ей это не очень нравилось. Бесконечные ссоры и выяснение отношений то с любимыми, то с родными , привели к тому, что в ночь с 14 на 15 мая 1997 года Ника выбросилась с балкона пятого этажа. У нее был серьезно поврежден позвоночник, но она чудом осталась тогда жива. Деньги на лечение собирали все, кто еще знал ее и помнил. Помог даже какой то американский бизнесмен. Она перенесла 12 операций.

После этого случая Алёна Галич твёрдо решила организовать Нике серьёзное лечение. Ещё в детстве, когда Нику возили по всему миру, американские врачи говорили, что при такой нагрузке ребёнку необходимы консультации психолога. Но в СССР это считалось ненужной роскошью. Когда Галич смогла договориться с американской клиникой, мама неожиданно увезла Нику в Ялту. Там у неё случились припадки, было и посещение психиатрической лечебницы, из которой ее вызволяла опять Алена Галич.

В маленькой квартирке Ники в Москве, в одном из старинных , еще "сталинских", высотных домов жили с нею только две кошки и собака. Людям она не очень доверяла. Журналистов видела редко. Да они ею и не интересовались.

Вот что говорил режиссер Анатолий Борсюк, снявший документальный фильм о Нике:

"С нею, действительно, очень сложно. Она совершенно не приспособлена к жизни. Умеет только стихи писать и ничего больше.Ей нужен человек, который заслонил бы ее своей спиной, избавил от быта, от необходимости покупать себе одежду,еду, платить за квартиру, пробивать публикации.. Не знаю найдется ли сейчас человек желающий искренне ее полюбить, помочь. Не знаю, почему ее жизнь так сложилась, кто в этом виноват. У меня был вариант названия фильма "Спасибо всем!". Все забыли Нику, не только те, кто ею непосредственно занимался, но и почитатели ее таланта, публика, страна. Со всеми покровителями, фондами, чиновниками журналами всё кончено. О ней никто не помнит, она никому не нужна. Ей 26 лет, вся жизнь впереди, а такое ощущение будто она прожила ее почти до конца.."

Ника патологически боялась жить одна. В свою комнату в Москве, оставшуюся от матери и ее второго мужа, которые уже давно развелись, приглашала то подруг, то друзей. Так появился Саша М., актер одного из московских театров, с которым она прожила около четырех лет. Он тоже много пил.

11 мая 2002 года они были в гостях у своей знакомой Инны, которая жила на той же улице. Выпили. Саша и Инна пошли в магазин, а Ника ждала их, сидя на подоконнике пятого этажа, свесив ноги вниз. Это была ее излюбленная поза, она никогда не боялась высоты. Видимо, она неудачно повернулась. С координацией у Ники всегда было плохо. Гуляющий с собакой мужчина увидел, как она повисла на окне, и услышал ее крик: «Саша, помоги мне, я сейчас сорвусь!» Внизу какие-то люди пытались растянуть куртку. Но на этот раз Бог Нику не спас.

Несколько дней ее тело пролежало в морге института им. Склифосовского, никем не опознанное.

Друзья Ники узнали о ее смерти случайно, ночью накануне кремации. Когда утром 18 мая Алена Галич и ее сын приехали в больницу Склифосовского, Саша сказал им, что кремация пройдет прямо там. Алена Александровна не знала, что в Склифе нет крематория. Попрощавшись с Никой, она уехала. Гроб повезли в Подмосковье озлобленные рабочие, которым Саша просто не захотел платить. Ника, которая больше всего на свете боялась одиночества, поехала в свой последний путь одна.

Чтобы Нику отпели, милиция дала письменное подтверждение о том, что её гибель не была самоубийством. Алёна Галич добилась, чтобы прах её ученицы захоронили на Ваганьковском кладбище. 

Ещё ребёнком Ника Турбина писала:

Я – полынь-трава,
Горечь на губах,
Горечь на словах,
Я – полынь-трава...
И над степью стон.
Ветром окружён,
Тонок стебелёк,
Переломлен он...
Болью рождена
Горькая слеза.
В землю упадёт –
Я – полынь-трава…

 

Оправдала ли она свое имя, данное ей при рождении Ника - "богиня Победы" - судить не нам. Как и давать оценку ее странной Судьбе и тому ошеломляющему Дару, что принес в ее жизнь больше горечи, чем сладости и больше разочарования чем надежды.

Но, наверное, такова участь всех истинных Поэтов.